Наконец-то стянуло раскисшую за зиму почву по селу, и даже на размолоченном тракторами переулке возле Купичей протопталась узенькая, в один след, тропинка. Ура! Я забрасываю сапоги и впервые этой весной иду в школу в туфлях.
На радостях являюсь в школу за целых полчаса до первого урока. Класс открыт. Под партой в среднем ряду уже сгорбилась сумка Коли Громового. Этот всегда раньше других. Вон уже стучит под окнами баскетбольным мячом.
Выкладываю на стол ручку, тетрадь для письменных работ по украинской литературе — сочинение, предупреждала Алла Александровна Крученова, будем писать. Учебник не достаю, все равно ведь заглянуть строгая учительница не даст.
О, скрипнула дверь, это ранняя пташка Лена Кулай. «Ты не хочешь воды?» Начинается! Да не хочу я воды спозаранку, но составляю подруге компанию. Идем в «младший» корпус, где стоит бачок с водой. Вот только что уборщица тетя Муся Кругликова вышла с пустым ведром: налила свежей из школьного колодца. Пока подружка цедит из краника воду в кружку, я заглядываю в открытую дверь крайнего класса и здороваюсь с нашей первой учительницей Марией Михайловной Поштар.
Возвращаясь с Леной в свой класс, договариваемся: если уже пришли Люба Купич и Алла Кругликова, споем пару песен, ведь до урока еще десять минут. Размещаемся квартетом за любимой лишней партой. На уроках здесь никто не сидит. А в группе продленного дня, кто первый успеет занять место за выставленной в куток партой, тому можно дурака валять аж до пяти вечера, потому что воспитателю с учительского стола спрятанной за грубкой парты не видно. Вчера, когда Галина Александровна Жаркова была занята в седьмом классе напротив, наш восьмой ходил на головах, а особенно мы с Купичкой за последней партой. А когда Галина Александровна всему классу замечания в дневники писала, до нас за грубку очередь не дошла. Бедная Галинка Бердник аж расплакалась от несправедливости, ведь она единственная сидела молча, а замечание получила вместо нас.
Галина Александровна даже нашу Люду звала, чтобы та отругала свой класс. Ругала, бессовестными нас называла, потом вдруг улыбнулась своей очаровательной улыбкой — куда и гнев подевался. Так всегда: наша красивая классная руководительница Людмила Георгиевна Иванова долго сердиться не умеет, за что ее и любим.
Пока Лена Новицкая усердно трет тряпкой доску, ее подружка Люба Белоус пару раз замахивается портфелем на Шурика Гукаленко. Два Витьки — Бубнов и Демчко — ковыряются в разложенных на парте винтиках. Слава Дегтярев, безразлично рассматривая класс, грызет ногти — ох, не видит этого учитель биологии Мария Васильевна Овчаренко!
Вдруг влетают в класс Валя Артеменко и Таня Волошина, но прокричать свою новость не успевают. Звонок на урок застает их с раскрытыми ртами. Это тетя Муся, стоя посреди школьного двора, высоко держит за ручку звонок и сильно размахивает им, чтобы во все три корпуса было слышно. Сердцевина часто бьется о металлическую «юбочку» звонка. Звенит и звенит, звенит и звенит…
Родниковое журчание школьного звонка начинает стихать и выводит меня из оцепенения предсмертным хрипом расшатанной ветром полусухой акации, на которой когда-то висела веревка с перекладиной, служившей нам качелями… Может, тетя Мария с колокольчиком в руках стояла именно на этом месте, где среди сплошной руины настигли воспоминания 48-летней давности меня?
Обычно в напоминание о бывшей усадьбе между бурьянами виднеется искалеченным остовом колодец. Где же здесь наш? Колодец на школьном дворе был почетным местом. Здесь на общешкольных линейках стояли учителя. К кринице 25 мая 1973 года мы выходили получать из рук директора школы Дины Семеновны Григораш подарки в память о восьмилетке. И так тоскливо было в тот день! Почему прощание со школой называется праздником?! Мы столпились под окнами своего восьмого класса и хлюпали носами, когда в руках первоклассницы для нас последний раз заливался школьный звонок.
Сегодня у меня такое же слезное настроение. Только почти через 50 лет сладкие детские слезы пекут в зарубках, наставленных в сердце жизнью. Такие чувства испытываешь, стоя над дорогой могилой.
Среди проросшей сквозь развалины полыни я так и не нашла колодец. Только наткнулась на кучку поросли на месте огромного куста сирени, который весной заглядывал в окна нашего восьмого класса душистыми гроздьями.
Чем-то мне пахнет и сейчас. Сладко и терпко. Кажется, это запах осенних цветов бархатцев, по-украински чорнобривців. Точно, так пахнут «чорнобривці із рідного краю»! Наверное, это здесь до сих пор держится запах школьной ауры, пропитанной детскими мечтами многих поколений учеников Краснянской восьмилетней школы. Насыщенной зернами мудрого, доброго, вечного, щедро рассеянными по этому участку земли нашими учителями. «Чорнобривці» были любимой песней Галины Александровны Жарковой. И всегда на школьных концертах она вызывала у нашего воспитателя слезы. Теперь я понимаю, почему…
Татьяна Ерошенко,
бывшая ученица Краснянской восьмилетней школы.
